Catilinarische Existenz
Было: nadiayar.diary.ru/p222298814_tomasyata-rodilis....
Стало: У Томасининых малышей отпали пуповинки. Сегодня собрала с подстилки шесть, ещё двух не хватает. Хорошие малютки, крепкие, только одна кошечка чуть меньше прочих. Но и она растёт, не голодает.
Первые два дня Томасина мало лежала с выводком, вместо этого продолжая, как уже два месяца, сопровождать свою мать Спиди и её дочек, шестерых малых сестёр. Несколько раз Томасиной овладевали материнские чувства, она хватала одну из сестриц за холку и волокла её, недоуменно пищащую, в ящик с новорождёнными, пытаясь присоединить к своему выводку. Хотела, чтобы все лежали там с ней вместе. Места хватило бы, но резвые двухмесячные кошечки тут же выскакивали из ящика и убегали. На третий день Томасина смирилась и теперь, как положено, в основном греет и кормит своих детей.
Под вечер, когда настаёт время укладывать спать всю эту котосемью, я захожу в спальню, где обычно лежат на кровати Спиди и её дочки. Собираю котят в подол — тяжёлые уже, крупненькие — уношу в их кошачью комнату и кладу на их собственную кровать, большой сундук с мягкой обивкой. Кошечки удивлённо на меня смотрят, и куча мала из подола медленно расползается на шесть отдельных животных деток. Я заношу к ним Спиди — Томасина уже лежит в своём ящике с малышнёй — и закрываю снаружи дверь. В темноте и покое кошечки быстро опять засыпают; игривый топот кототабуна откладывается на утро и не беспокоит соседей.
Пойду-ка уже уложу их. Пора.
Стало: У Томасининых малышей отпали пуповинки. Сегодня собрала с подстилки шесть, ещё двух не хватает. Хорошие малютки, крепкие, только одна кошечка чуть меньше прочих. Но и она растёт, не голодает.
Первые два дня Томасина мало лежала с выводком, вместо этого продолжая, как уже два месяца, сопровождать свою мать Спиди и её дочек, шестерых малых сестёр. Несколько раз Томасиной овладевали материнские чувства, она хватала одну из сестриц за холку и волокла её, недоуменно пищащую, в ящик с новорождёнными, пытаясь присоединить к своему выводку. Хотела, чтобы все лежали там с ней вместе. Места хватило бы, но резвые двухмесячные кошечки тут же выскакивали из ящика и убегали. На третий день Томасина смирилась и теперь, как положено, в основном греет и кормит своих детей.
Под вечер, когда настаёт время укладывать спать всю эту котосемью, я захожу в спальню, где обычно лежат на кровати Спиди и её дочки. Собираю котят в подол — тяжёлые уже, крупненькие — уношу в их кошачью комнату и кладу на их собственную кровать, большой сундук с мягкой обивкой. Кошечки удивлённо на меня смотрят, и куча мала из подола медленно расползается на шесть отдельных животных деток. Я заношу к ним Спиди — Томасина уже лежит в своём ящике с малышнёй — и закрываю снаружи дверь. В темноте и покое кошечки быстро опять засыпают; игривый топот кототабуна откладывается на утро и не беспокоит соседей.
Пойду-ка уже уложу их. Пора.