Я, правда, сейчас болею. Но в целом мне хорошо; всё идёт по плану. Знаю, что некоторым людям интересна моя жизнь, о которой я ничего не пишу, кроме дел кошачьих. А людям хочется что-то узнать. Запощу-ка здесь рассказ, который описывает мою жизнь в Германии, это моё "хорошо" в самой сути, показывает его фундамент. Брэдбери написал рассказ за год до моего рождения; с тех пор он лишь набирал актуальность. В первый раз я прочла его в детстве, до эмиграции в Европу. Тогда он казался сюрреализмом, а не сверхточным описанием реальности: Брэдбери был американцем.
Рэй Брэдбери: Акведук
Акведук
Каменные арки гигантскими прыжками взмывали над землёй. Пока ещё он был пуст, и только ветер гулял по сухим водотокам; целый год ушёл на то, чтобы соединить земли на севере с землями на юге.
— Уже вот-вот, — говорили матери своим детям, — совсем скоро акведук будет готов. Тогда в тысяче миль к северу откроют шлюзы, и сюда потечёт прохладная вода, чтобы мы могли орошать поля и цветники, плескаться в купальнях и подавать к столу полные кувшины.
Дети смотрели, как на голых камнях поднимается акведук. Он вырос до самого неба — на тридцать футов в высоту, и через каждую сотню ярдов щетинился желобами, по которым струйки воды должны были приходить прямо во дворы жителей.
На севере было не одно государство, а два. Вот уже много лет они рубились на мечах и закрывались щитами.
Теперь, в Год Завершения Строительства Акведука, эти две северные страны выпустили друг в друга миллион стрел и подняли миллион щитов, сверкающих множеством солнц. Как рёв океана у далёких берегов, прогремел боевой клич.
Акведук приобрёл законченный вид к концу года. Устав ждать, обитатели жаркого юга спрашивали: «Когда же придёт вода? Неужели из-за войны северян нам суждено страдать от жажды, а наши урожаи так и будут гибнуть от засухи?»
И вот явился запыхавшийся гонец.
— Бои становятся всё более жестокими, — сообщил он.— Стороны несут чудовищные потери. Убито более миллиона человек.
— За что?
— Между этими государствами бушует вражда. Больше нам ничего не известно. Вражда не утихает — и всё тут.
Вдоль всего каменного акведука собрались люди. По гулким водотокам сновали глашатаи, размахивая узкими жёлтыми полотнищами и возвещая:
— Доставайте кубки и лохани, готовьте поля и плуги, открывайте купальни, подавайте стаканы для воды!
Где-то за тысячу миль акведук ожил; босые ноги скороходов зашлёпали, как по речному руслу. Когда открылись шлюзы, многие миллионы южан замерли на своей раскалённой земле, подняв к желобам кувшины, амфоры и ушаты, но до поры до времени в сосуды лился только свистящий ветер.
— Идёт! — Это слово пролетело тысячу миль, передаваясь из уст в уста.
И влага из дальних краёв устремилась, как положено, с журчанием и плеском, по каменному руслу. Сперва медленно, потом всё быстрее — и наконец хлынула потоком на южные земли, иссушенные беспощадным солнцем.
— Уже близко! С минуты на минуту будет здесь. Прислушайтесь! — говорили жители, поднимая вверх сосуды.
Влага прорвалась через шлюзы, оросила землю, по желобам заструилась в каменные купальни, в сосуды, на поля. Напитала перед жатвой тучные колосья. Люди нежились в ваннах. Над полями звенели песни.
— Ой, мама! — Какой-то мальчонка поболтал содержимое своего стакана. — Разве это вода?
— Молчок! — шикнула на него мать.
— Красная какая-то, — не унимался ребёнок. — И густая.
— Вот тебе мыло, искупайся, да придержи язык, — сказала она. — Беги-ка в поле, открывай заслонки — пора сажать рис!
На поле уже был отец с двумя старшими сыновьями: они ликовали.
— Вот бы и дальше так — мы горя знать не будем. Наполним закрома, станем жить в чистоте.
— Не сомневайся, — говорили сыновья.— Президент отправляет на север своего посланника: тот сделает всё возможное, чтобы между нашими соседями и впредь не утихали раздоры.
— Если повезёт, война затянется лет на пятьдесят!
Их радости не было предела.
А ночью, отходя ко сну, они с восторгом слушали добродушное урчание акведука, умиротворённое и глубокое, как течение реки, — оно катилось по их земле навстречу рассвету.
(с) Рэй Брэдбери, 1979