Catilinarische Existenz
Сладкие булочки с Гамбургер Дом, сезонного парка аттракционов. Один мой друг там подрабатывает в киоске сладостей. Шефиня собиралась выкинуть вчерашнюю выпечку, которую не удалось продать, и парень позвонил мне: приезжай, заберём и повезём булочки беженцам. Я приехала с сумками, и мы отвезли три сумки сластей на главный вокзал, Хауптбанхоф, где в нескольких палатках под моросящим северонемецким дождиком ютятся беженцы.
Нам указали палатку, где волонтёры принимают пожертвования еды и одежды. Дежурная в палатке обрадовалась нам и моим словам о том, что в булочках нет ничего свиного. "Вы хотите, чтобы их раздали детям или всем?" Всем подряд, сказала я. И мы ушли. Себе тоже оставили пакет булочек, мой друг их любит, я не очень, но они правда вкусные, когда тёплые.
Этот парень - русский из Питера, националист, шовинист и футбольный фанат. Мусульман он не любит, называет их презрительными словами и отмахивается от моих упрёков по этому пункту. Но привезти булочки сирийским беженцам была его идея, не моя. (Я не знала, что на вокзале лагерь беженцев и там нужна еда, мне бы просто в голову не пришло везти куда-то сладости.) Он знал, конечно, что помогает мусульманам.
У русских расизм обычно не идёт дальше слов, он никак не выражается в реальных действиях или бездействии. Заразившись бесчеловечными идеями на чисто вербальном уровне, русский, как правило, на деле остаётся приличным человеком. Летом этот же парень ещё украинскому майданному бегуну от повестки, бомжующему в Гамбурге, дал деньги и отвёз в подарок одеяло. Моё одеяло, старенькое, я отдала по просьбе (у моего друга нет лишних одеял). Сама бы я с этим явным бомжом-наркоманом и говорить не стала и не узнала бы, что ему нечем укрыться, а если бы и узнала, то наркоману из Киева ничего не дала бы. Надо ли говорить, что укров мой друг на словах тоже видеть не может? Сердито сказал мне, чтобы я не говорила ему украинских фраз, которые иногда вставляю в речь по привычке и для прикола. Но вот - одеяло. Потом ещё одного такого же где-то кормил, тот вообще был в укроармии артиллеристом и сбежал в Европу во время отпуска, чтобы не возвращаться на войну. Мой друг с ним познакомился и накормил обедом.
Тот неловкий момент, когда кто-то рядом лучший христианин, чем ты.
Нам указали палатку, где волонтёры принимают пожертвования еды и одежды. Дежурная в палатке обрадовалась нам и моим словам о том, что в булочках нет ничего свиного. "Вы хотите, чтобы их раздали детям или всем?" Всем подряд, сказала я. И мы ушли. Себе тоже оставили пакет булочек, мой друг их любит, я не очень, но они правда вкусные, когда тёплые.
Этот парень - русский из Питера, националист, шовинист и футбольный фанат. Мусульман он не любит, называет их презрительными словами и отмахивается от моих упрёков по этому пункту. Но привезти булочки сирийским беженцам была его идея, не моя. (Я не знала, что на вокзале лагерь беженцев и там нужна еда, мне бы просто в голову не пришло везти куда-то сладости.) Он знал, конечно, что помогает мусульманам.
У русских расизм обычно не идёт дальше слов, он никак не выражается в реальных действиях или бездействии. Заразившись бесчеловечными идеями на чисто вербальном уровне, русский, как правило, на деле остаётся приличным человеком. Летом этот же парень ещё украинскому майданному бегуну от повестки, бомжующему в Гамбурге, дал деньги и отвёз в подарок одеяло. Моё одеяло, старенькое, я отдала по просьбе (у моего друга нет лишних одеял). Сама бы я с этим явным бомжом-наркоманом и говорить не стала и не узнала бы, что ему нечем укрыться, а если бы и узнала, то наркоману из Киева ничего не дала бы. Надо ли говорить, что укров мой друг на словах тоже видеть не может? Сердито сказал мне, чтобы я не говорила ему украинских фраз, которые иногда вставляю в речь по привычке и для прикола. Но вот - одеяло. Потом ещё одного такого же где-то кормил, тот вообще был в укроармии артиллеристом и сбежал в Европу во время отпуска, чтобы не возвращаться на войну. Мой друг с ним познакомился и накормил обедом.
Тот неловкий момент, когда кто-то рядом лучший христианин, чем ты.