Это я сейчас читаю полную версию 1993 года, не сокращённую (ну и зачем было резать? ради чего??).
lib.rus.ec/b/437661/read
lib.rus.ec/b/440572/read
— Скажи, а ты читал эти книги? — не отставал гном.
Теперь уже не только взгляд, но и голос Торина обнаруживал его чрезвычайный интерес к Фолко.
Хоббит заколебался. Рассказать все этому странному гному? Рассказать, что он единственный, кто за последние семь лет входил в Библиотеку? Рассказать, как ночи напролет проводил он склонившись над старинными фолиантами, пытаясь разобраться в событиях невообразимо далекого прошлого? Рассказать, что он заслужил себе дурную славу хоббита «не от мира сего»?
(...)
— А много тебе довелось постранствовать? — с завистью спросил Фолко. — Счастливец! Я вот за всю свою жизнь ни разу не выбирался за пределы Хоббитании…
— Да и я не так уж и много где побывал, — ответил гном. — Многих встречал, много расспрашивал. О Хоббитании наслышаны все, но воочию видели немногие, — закон короля Элессара выполняется неукоснительно…
— И это сослужило нам, хоббитам, плохую службу, — сказал Фолко. — Мои сородичи и раньше-то мало интересовались делами внешнего мира, а после победы в Великой Войне окончательно решили, что зло избыто навечно. Король Элессар даровал нашим дедам новые земли, их нужно было осваивать, и хоббиты забыли обо всем прочем. Как и твои соплеменники, они тоже стали слишком беспечны… Впрочем, что значит «стали» — такими они и были всегда.
— А почему же ты другой? — спросил Торин.
— Трудно сказать. Может, потому, что меня очень рано научили читать, и так вышло, что я впился в нашу Библиотеку и не отходил от полок до тех пор, пока не прочитал всех рукописей хотя бы по одному разу… — Фолко неожиданно рассмеялся. — Часто я говорил такое, о чем все остальные и думать забыли: о Хоббичьем Ополчении, о Битве на Зеленых Полях… Сначала этому умилялись, потом стали коситься, а потом и вовсе невзлюбили. Я осмелился иметь собственное мнение! И зачастую не к месту вылезал с каким-нибудь историческим примером, чем немало конфузил наших старейшин. Прошлое научило меня пониманию настоящего, я стал задумываться над причинами, следствиями, стал собирать сведения, выспрашивать прохожих, как и ты. А вести из дальних краев становятся все тревожнее и непонятнее.
- из первой главы
Теперь уже не только взгляд, но и голос Торина обнаруживал его чрезвычайный интерес к Фолко.
Хоббит заколебался. Рассказать все этому странному гному? Рассказать, что он единственный, кто за последние семь лет входил в Библиотеку? Рассказать, как ночи напролет проводил он склонившись над старинными фолиантами, пытаясь разобраться в событиях невообразимо далекого прошлого? Рассказать, что он заслужил себе дурную славу хоббита «не от мира сего»?
(...)
— А много тебе довелось постранствовать? — с завистью спросил Фолко. — Счастливец! Я вот за всю свою жизнь ни разу не выбирался за пределы Хоббитании…
— Да и я не так уж и много где побывал, — ответил гном. — Многих встречал, много расспрашивал. О Хоббитании наслышаны все, но воочию видели немногие, — закон короля Элессара выполняется неукоснительно…
— И это сослужило нам, хоббитам, плохую службу, — сказал Фолко. — Мои сородичи и раньше-то мало интересовались делами внешнего мира, а после победы в Великой Войне окончательно решили, что зло избыто навечно. Король Элессар даровал нашим дедам новые земли, их нужно было осваивать, и хоббиты забыли обо всем прочем. Как и твои соплеменники, они тоже стали слишком беспечны… Впрочем, что значит «стали» — такими они и были всегда.
— А почему же ты другой? — спросил Торин.
— Трудно сказать. Может, потому, что меня очень рано научили читать, и так вышло, что я впился в нашу Библиотеку и не отходил от полок до тех пор, пока не прочитал всех рукописей хотя бы по одному разу… — Фолко неожиданно рассмеялся. — Часто я говорил такое, о чем все остальные и думать забыли: о Хоббичьем Ополчении, о Битве на Зеленых Полях… Сначала этому умилялись, потом стали коситься, а потом и вовсе невзлюбили. Я осмелился иметь собственное мнение! И зачастую не к месту вылезал с каким-нибудь историческим примером, чем немало конфузил наших старейшин. Прошлое научило меня пониманию настоящего, я стал задумываться над причинами, следствиями, стал собирать сведения, выспрашивать прохожих, как и ты. А вести из дальних краев становятся все тревожнее и непонятнее.
- из первой главы
В Шире (он же Хоббитания) не принято было читать мудрёные книжки о разных давно прошедших делах, знать больше, чем требуется для повседневной жизни. Дурацкий закон Арагорна, запрещающий людям посещать Шир, довершил остальное, лишив ширских хоббитов важнейшего источника опыта, слухов и сведений о громадном окружающем мире. В итоге чудаковатый книжный червь, крипторолевик и глюколов Фолко оказался единственным жителем Шира, способным распознать такую банальную вещь, как надвигающаяся война. В книжках читал о таких вещах.
Вне Шира, в Арноре, поступь войны почуяли все неглупые люди, но это помогло мало, поскольку в стране уже триста лет царил сонный порядок, и все неприятные кровавые дела, связанные с оружием и умением им владеть, население охотно оставляло королевской страже. Там, куда стража не успевала доехать, люди, как правило, не умели и от разбойников защититься. И не желали учиться, хотя заезжая и местная бандота уже вовсю жгла деревни. Ничо так расслабились.
Кроме того, власти Соединённого Королевства - совершенные отморозки, предпринимающие военный поход, чтобы устроить вовсе бесприбыльный геноцид на далёких, чужих и необитаемых землях, на которые сами они даже не претендуют, против народа, который им ничего плохого не делал. Понятно, что разговаривать с ними самими, чокнутыми психопатами, потом тоже никто не стал. Но это уже другая тема.
Алсо, плохая новость для правоверных толкинистов: это таки Средиземье. Не какой-то другой похожий мир, а вот именно оно самое, которое описал Профессор. Одновременно это, конечно, мифическая Евразия, которую Профессор и имел в виду. Точка зрения другая, убеждения рассказчика совсем другие, а мир тот же. У Плутарха, апостола Иоанна и Александра Зиновьева тоже разные мировоззрения, но никому же не приходит в голову утверждать, что они описывают разные вселенные.